"Французская революция, последние дни террора, однако парижская улица не остается пассивной. Привиде повозки палача, проезжающей под окнами и увозящей на казнь сурового Робеспьера, женщины, стоящие на балконах, срывают корсеты, обнажая грудь. Этим спонтанным жестом они создают новую моду, которая отражает надвигающуюся эпоху свободы нравов.
Если вам известны подобные сцены и вы сумеете найти им место в вашем сценарии, они скажут зрителю гораздо больше, чем самые вдумчивые словесные рассуждения."
"Искусство кино"№1, 89 г.
Если вам известны подобные сцены и вы сумеете найти им место в вашем сценарии, они скажут зрителю гораздо больше, чем самые вдумчивые словесные рассуждения."
"Искусство кино"№1, 89 г.
Любопытно..
Ну вообще-то греческая мода появилась году примерно в 1795...
Наверное, и обнаженные груди, о которых говорит Вайда, - явление того же порядка: террор закеанчивается, так давайте, граждане, делать детей
героиня испытывает возбуждение тем сильнее, чем сильнее думает о смерти и чем больше людей послал на казнь ее любовник
Ну естественно. Старые добрые Эрос и Танатос
Но это происходит непосредственно во времена террора. А после террора та же Элоди вполне отдается всеобщему всплеску чувственности и легкомыслия - чистому Эросу без всякого Танатоса
У меня уже был пост об атмосфере после термидора. Мне очень понравилось там одно наблюдение: действительно, во время якобинской диктатуры "государство катком прошлось по личности" - вот личность и начала после падения диктатуры отвоевывать свои права назад, в том числе и в радикальных формах.
Что-то подобное было и в России непосредственно после перестройки. "Дикий капитализм" принял такие гипертрофированные и уродливые формы как раз потому, что долгое время все было нельзя, все запрещалось и удушалось - а потом вдруг стало все можно.
Я бы, кстати, почитал "Заговор равных". Хотя я не люблю Эренбурга.
Александр Буравский "Второй год свободы. (Гильотина для Робеспьера)"