12.11.2010 в 15:00
Пишет Gally:«Именно потому, что реальная политическая жизнь в Европе восточнее Рейна была подавлена, страсти находили здесь выражение в "неистовой литературе". Словесный размах молодого Шиллера был обратно пропорционален его реальным политическим возможностям. В то время, как во французской литературе эпохи революции господствовал классицизм с его проповедью гармонии и власти разума, в немецкой — бушевали неистовые страсти. Аналогичное явление мы наблюдаем и в эпоху романтизма: словесное неистовство сочетается с политической скованностью. Так складывается определенное художественное пространство, заполненное текстами о яростной свободе и бурных страстях. Искусство отражает жизнь в перевернутом виде и компенсирует несвободу реальности.
Однако наступает следующий этап. Новое поколение, получая на театральной сцене и со страниц романов и поэм картину "неистовых страстей", воспринимает это как программу для бытовой реальности. Жизнь торопится подражать искусству, и Вертер порождает по всей Европе целую плеяду действительно покончивших с собой юношей. /.../ Однако за вторым этапом неизбежно следует третий. Отдельные исключительные случаи превращаются в моду и переводятся на упрощенный язык. Таков путь элитарного индивидуализма Ницше через кружки декадентской интеллигенции к расхожим концепциям национал-социализма. Сходный процесс пережили и леворадикальные и революционные движения в России начала XX века. Невозможность действия порождает преувеличенность словесных формулировок. Словесные формулировки превращаются в программы для деятельности. Структура примитивизируется, и то, что вчера было гиперболой, превращается в бытовую практику.
Перекрещиваются два противоположно направленых процесса. На одном плече рычага происходит накопление культурных резервов, и практическая сфера возвышается до теории. Затем происходит понижение: теория превращается в инструкцию для практики.» (с) Юрий Лотман, "Непредсказуемые механизмы культуры"
Пытаюсь сейчас вспомнить хоть что-то о французской литературе именно времен революции (а не до и сразу после), и понимаю, что помню только песенку про Il pleut, il pleut, bergère, а это не считается.
URL записиОднако наступает следующий этап. Новое поколение, получая на театральной сцене и со страниц романов и поэм картину "неистовых страстей", воспринимает это как программу для бытовой реальности. Жизнь торопится подражать искусству, и Вертер порождает по всей Европе целую плеяду действительно покончивших с собой юношей. /.../ Однако за вторым этапом неизбежно следует третий. Отдельные исключительные случаи превращаются в моду и переводятся на упрощенный язык. Таков путь элитарного индивидуализма Ницше через кружки декадентской интеллигенции к расхожим концепциям национал-социализма. Сходный процесс пережили и леворадикальные и революционные движения в России начала XX века. Невозможность действия порождает преувеличенность словесных формулировок. Словесные формулировки превращаются в программы для деятельности. Структура примитивизируется, и то, что вчера было гиперболой, превращается в бытовую практику.
Перекрещиваются два противоположно направленых процесса. На одном плече рычага происходит накопление культурных резервов, и практическая сфера возвышается до теории. Затем происходит понижение: теория превращается в инструкцию для практики.» (с) Юрий Лотман, "Непредсказуемые механизмы культуры"
Пытаюсь сейчас вспомнить хоть что-то о французской литературе именно времен революции (а не до и сразу после), и понимаю, что помню только песенку про Il pleut, il pleut, bergère, а это не считается.