Спасайте собак и полковника Черчилля! (с)
Получив вчера в первом часу ночи в свое распоряжение телевизор, начала смотреть "Наполеона" Ганса Абеля. И должна сказать, что давно ничего с таким удовольствием не смотрела. Немного наивно, разумеется, с точки зрения избалованного современного зрителя, и все же... Мне нравится, что в немом кино есть такое пространство для воображения, которое и не снилось звуковому, цветному, насыщенному спецэффектами. Титры ведь в общих чертах передают смысл сказанного героями, тебе дали ниточку, а клубок распутывай сам.
читать дальше
читать дальше
И снова "Наполеон". Какой-то у меня специфический перекос восприятия - батальные сцены проходят мимо, а зацепает только "жизненное".
Например, Кармелитская тюрьма, превращенная в бальный зал, и празднество, куда допускаются только родные казненных или те, кто находился в заключении. Подчеркнуто статичная фигура Наполеона, вновь вознесшегося на вершину, среди хаоса, с каждым кадром становящегося все более отталкивающим. Чего стоит один Мюрат, как в варьете, шагнувший в кружок барышень в мундире, и выдернутый оттуда хмурым начальником едва не подштанниках!
"Во времена гильотины нравы были чище" - этот комментарий исчерпывающе охарактеризовал бы происходящее. Наполеон бродит посреди роз и девиц, мрачный, как Гамлет ("Век расшатался - и скверней всего , что я рожден восстановить его!"), и тут снова появляется Жозефина. С Гошем, разумеется. "Вот на этом самом месте меня вызывали на казнь!" - жизнерадостно повествует она Наполеону, а Гош понимает, что общие воспоминания - еще не залог общего будущего.
Знаменитая история со шпагой Богарне - Наполеон в этом фильме вообще трогательно чадолюбив. Эжен Богарне мальчик совсем некавайный, но не менее артистичный, чем Анрей Руденко/Бонапарт в детстве, с очень богатой мимикой. В этом эпизоде снова появляется бывалая моська, ветеран Кармелитов, умиротворяя зрителя своим ухоженным видом
Деревенские ухаживания Наполеона за Жозефиной, прячущей под вуалью гримаски, весьма комичны, однако не гротескны. "Когда вы молчите, вы неотразимы," - говорит она ему, и это действительно так, работа мысли без того ясно отражается на его лице. Как и в сцене с Тальма, преподающим Наполену азы сценического движения - самая убедительная, ибо самая естественная поза - ссутуленые плечи и заложенные за спину руки, идеальное выражение лица - полное отсутствие эмоций, за вычетом упрямо выпяченного подбородка. Великолепная находка сценариста с глобусом! "Вы целуете Париж? - Это уста Жозефины!"
Эффектно сттреляет и ружье, повешенное на стену в предыдущем акте - тот самый план итальянской кампании, которым было заклеено окно в мансарде. Очень понравился светловолосый паренек, который, волнуясь, докладывал Наполеону о новом назначении - кажется, это кто-то из будущих генералов, но кто именно?
Очень порадовало, что сценарист не стал "влюблять" Жозефину в Наполеона, и тем самым сохранил цельность созданного характера. Буонапарте для нее - запасной плацдарм, на который мадам де Богарне отступила, получив отставку у влиятельного любовника, выскочка и неотеса. Причем умудрившийся опоздать на собственную савдьбу, которой добивался так пылко - вот тут-то она и понимает, что он не так прост, как ей думалось...
Готичный пустой Конвент с призраками "богов Революции" - сумрачным, по-бетховеновски растрепанным Дантоном, традиционно неистовым Маратом и не менее традиционно чопорным Робеспьером. Весьма символично, что Наполеон, чтобы выслушать их, возращается на трибуну - пришло его время говорить, обещая вселенскую республику, свободу, равенство и братство. Самым недоверчивым из сонма призраков оказывается Сен-Жюст. Не зная языка, можно предположить, что с такой ностальгической улыбкой он просит позаботиться о своей матушке, ан нет - обещает страшно отомстить, если Наполеон забудет, чьим наследником является.
В итальянских эпизодах великолепен Массена, кудрявый и экспрессивный. Прекрасно придумано со шляпами - когда гордые генералы, наконец, соизволяют снять перед Бонапартом свои увенчанные роскошными плюмажами головные уборы, как тот тут же с видом короля напяливает свою потрепанную треуголку.
И просто нет слов, чтобы выразить восхищение работой операторов в панорамной съемке лагеря, склеенной из трех кадров - пусть не идеально, но попытка поистине достойна восхищения. И далее - режиссерская находка, когда действие продолжает развиваться в трех планах. Постепенно экран превращается в триколор, снова "Марсельеза" - но на этот раз уже финал. И фильма, и революции.
читать дальше
читать дальше
И снова "Наполеон". Какой-то у меня специфический перекос восприятия - батальные сцены проходят мимо, а зацепает только "жизненное".
Например, Кармелитская тюрьма, превращенная в бальный зал, и празднество, куда допускаются только родные казненных или те, кто находился в заключении. Подчеркнуто статичная фигура Наполеона, вновь вознесшегося на вершину, среди хаоса, с каждым кадром становящегося все более отталкивающим. Чего стоит один Мюрат, как в варьете, шагнувший в кружок барышень в мундире, и выдернутый оттуда хмурым начальником едва не подштанниках!

Знаменитая история со шпагой Богарне - Наполеон в этом фильме вообще трогательно чадолюбив. Эжен Богарне мальчик совсем некавайный, но не менее артистичный, чем Анрей Руденко/Бонапарт в детстве, с очень богатой мимикой. В этом эпизоде снова появляется бывалая моська, ветеран Кармелитов, умиротворяя зрителя своим ухоженным видом


Очень порадовало, что сценарист не стал "влюблять" Жозефину в Наполеона, и тем самым сохранил цельность созданного характера. Буонапарте для нее - запасной плацдарм, на который мадам де Богарне отступила, получив отставку у влиятельного любовника, выскочка и неотеса. Причем умудрившийся опоздать на собственную савдьбу, которой добивался так пылко - вот тут-то она и понимает, что он не так прост, как ей думалось...
Готичный пустой Конвент с призраками "богов Революции" - сумрачным, по-бетховеновски растрепанным Дантоном, традиционно неистовым Маратом и не менее традиционно чопорным Робеспьером. Весьма символично, что Наполеон, чтобы выслушать их, возращается на трибуну - пришло его время говорить, обещая вселенскую республику, свободу, равенство и братство. Самым недоверчивым из сонма призраков оказывается Сен-Жюст. Не зная языка, можно предположить, что с такой ностальгической улыбкой он просит позаботиться о своей матушке, ан нет - обещает страшно отомстить, если Наполеон забудет, чьим наследником является.
В итальянских эпизодах великолепен Массена, кудрявый и экспрессивный. Прекрасно придумано со шляпами - когда гордые генералы, наконец, соизволяют снять перед Бонапартом свои увенчанные роскошными плюмажами головные уборы, как тот тут же с видом короля напяливает свою потрепанную треуголку.
И просто нет слов, чтобы выразить восхищение работой операторов в панорамной съемке лагеря, склеенной из трех кадров - пусть не идеально, но попытка поистине достойна восхищения. И далее - режиссерская находка, когда действие продолжает развиваться в трех планах. Постепенно экран превращается в триколор, снова "Марсельеза" - но на этот раз уже финал. И фильма, и революции.
Прекрасна его речь в Конвенте.
Мне вот непонятно, откуда взялась эта речь 9 термидора
"Да, мы вынуждены приносить жертвы, но разве великое здание Революции не возводится на гробницах? Но не забыли ли вы, что за это время мы создали для вас Францию, новую и пригодную для жизни? Мы провели 12 тысяч декретов, из которых две трети посвящены правам человека? И мы совершили это с таким стервятником как Вандея и такими тиграми на плечах как короли! Вы можете развеять наш прах по четырем ветрам. Республика восстанет из него."
Спасибо
Сцена с глобусом мне тоже очень понравилась.
Самым недоверчивым из сонма призраков оказывается Сен-Жюст. Не зная языка, можно предположить, что с такой ностальгической улыбкой он просит позаботиться о своей матушке, ан нет - обещает страшно отомстить, если Наполеон забудет, чьим наследником является.
Да, верится, что Сен-Жюст и с того света достанет
Смотрю сейчас "Сен-Жюст и сила обстоятельств" - там актеру больше пошло бы играть Камиля Демулена, имхо.
там актеру больше пошло бы играть Камиля Демулена, имхо.
По внешности или по характеру? Имхо, на Сен-Жюста с портрета Прюдона, например, актер очень похож. Инфантильного Камилла он, вроде бы, не напоминает... Хоть и "Ангела смерти", от взгляда которого людям становилось не по себе, тоже...