Нам неизвестна точная дата первого приезда Софии в военный лагерь под Очаковом. Вероятно, 30 июля 1788 года ее там еще не было, поскольку герцог де Линь не упоминает ее имени среди нескольких известнейших дам в письме, которое он в тот день написал своему сыну и, между прочим, преподносит интересные подробности своего пребывания в главной ставке князя Таврического. «Здесь есть Сарти вместе со своим знаменитым оркестром (…) Иногда у нас нет хлеба, но есть пирожные и марципаны; нет яблок и груш, зато есть горшки конфитюра; нам недостает масла, зато всегда есть мороженое; есть проблема со свежей водой, но мы пьем самые разнообразные сорта вин; иногда не хватает даже дров для кухни, так что мы можем топить разве что ветками алоэ». К счастью, общество было вполне приятным: «Здесь находится чрезвычайно красивая супруга Михаила Потемкина и госпожа Скавронская, племянница князя Потемкина, нашего визиря или патриарха (ибо он творит свою собственную религию), тоже красивая; есть и госпожа Самойлова, еще прекраснее их…» Возможно, только осенью 1788 круг этих прекрасных дам расширила София Витт.
Приходится лишь сожалеть, что не удалось отыскать ни одного источника, который бы пролил свет на жизнь Софии в 1788 – 1791 годах. Нам известно, что в ту пору она пользовалась особой симпатией князя Таврического, но подробности их романа, такого любопытного с моральной и психологической точки зрения, - по сути неизвестны. Каковы были роль и положение Софии при особе Потемкина, какой вид имели ее личные отношения с князем, как она влияла на его поведение, а возможно, и на решения политического значения, какого рода выгоду София получала благодаря протекции Потемкина – на эту тему молчат все доступные на сегодняшний день источники. Лишь немногочисленные и косвенные свидетельства мемуаристов касаются пребывания пани Витт в русской ставке под Очаковом, а потом в Яссах. Госпожа Виже-Лебрен писала, например, что Потемкин «расточал перед ней все, что только могло позволить его утонченное и рыцарское поведение. Среди прочих примеров его великодушия называют, например, такой эпизод: желая склонить ее к тому, чтобы она приняла неимоверно дорогую кашмирскую шаль, он организовал большую вечеринку, на которой присутствовало 200 дам, а после обеда попросил, чтобы они тянули жребий в вещевой лотерее; каждая из дам выиграла именно кашмирскую шаль. Князь был счастлив, что такой ценой смог преподнести прекраснейшей из дам кашмирскую шаль». Имел ли этот случай место в действительности, сказать сложно (…. )
Несмотря на все военные хлопоты и лишения образ жизни многочисленного общества, собравшегося в лагере Потемкина, был на протяжении всего времени кампании очень веселым. «Ставка князя Потемкина в Яссах, - вспоминал позже русский офицер, очевидец событий, - была исполнена блеска и роскоши. Наехало множество жен наших генералов и высших чинов, множество дам, родственниц князя. Среди этих дам, постоянно окружавших Потемкина, были жена его родственника, генерала Потемкина, к которой князь выказывал особую благосклонность, генеральша Самойлова, его племянница, очаровательная княжна Долгорукая, княжна Гагарина и прочие, а также жена польского генерала графа де Витт, прославившаяся своей удивительной красотой. Беспрерывно устраивались балы, банкеты, выступали театральные и балетные труппы. Вокальные и инструментальные капеллы состояли по меньшей мере из 30 исполнителей; известный маэстро Сартине отходил тогда от князя ни на шаг. Сарти к словам известного гимна «Те Деум» скомпоновал музыку, в которой участвовала также батарея из 10 пушек, стреляющих в такт, когда пели: свят, свят!.. » А именно в это время на побережье Черного моря, на балканском бездорожье тысячами гибли не только на полях сражений, но прежде всего от болезней, холода, голода и истощения русские и австрийские солдаты, пытающиеся сломать решительную и упрямую оборону турецких войск – во славу ее величества императрицы Екатерины II и кайзера Иосифа II.