Альфонс де Ламартин

[rosarosa]

Альфонс Мари Луи де Ламартин (1790-1869),

французский поэт, историк и политический деятель. Родился 21 октября 1790 года в Маконе в обедневшей дворянской семье, придерживавшейся монархических убеждений, что, как и воспитание в Иезуитском коллеже, сделало его в начале жизни приверженцем Бурбонов и противником Наполеона. Он выбрал дипломатическую карьеру, которую успешно сочетал с литературной деятельностью.
Первые же книги Ламартина ("Поэтические раздумья", 1820, "Новые поэтические раздумья", 1823) принесли ему славу зачинателя романтической лирики во Франции. Лирический сборник "Поэтические раздумья" имел огромный успех. Именно в этой книге впервые находят поэтическое выражение те настроения, что передавали в прозе Руссо, Ж. Бернарден де Сен-Пьер, Шатобриан, - смутная грусть, возвышенная любовь, острая тоска, религиозный восторг, слияние с природой. Более искусно, но менее непосредственно Ламартин развивал эти темы в "Смерти Сократа" (1823) и "Новых поэтических раздумьях" (1823). В 1830 году появились его "Поэтические и религиозные гармонии", проникнутые духом пантеизма.
Философско-эстетическая позиция Ламартина весьма четко сформулирована в поэме «Человек» (1820), где бунту противопоставлено христианское смирение, байронической поэзии — гимны богу-творцу. Эта концепция человека сказалась и в интимной лирике Ламартина. Она воссоздает внутренний мир личности, охваченной томлением, тоской, ощущением своей потерянности, одиночества, воспоминаниями о невозвратимой утрате любимой женщины. Поэт как бы отталкивается от жизни, готовый устремиться в миры иные. Соответственна этому настрою и художественная система, в которой решающую роль играют музыкальность, переливы красок, смена света и тени. Во многих стихотворениях сборника «Поэтические размышления» воссозданы картины природы, по это всегда также и «пейзаж души».
Ранняя лирика Ламартина вписывается в программу поэтического новаторства, намеченного Шатобрианом еще в «Гении христианства», где говорится, что в отличие от древних современный поэт может передать «зыбкость страстей», т. е. брожение подавляемых страстей и одновременно поднимающейся в душе человека горечи. В «Поэтических размышлениях», безусловно, есть лирическая медитация на эту тему. Но поэту больше удавались стихотворения, которые открывали читателю начала 20-х годов XIX в. мир чувств, опыт души. Он создавал верные впечатления-картины, близкие скорее живописи, чем рисунку, исполненные трепета, движения, звуков. Необычайная музыкальность стиха Ламартина неотделима от этого новаторства. И хотя поэт в 1829 г. заявил, что опасается «романтизма на манер Гюго», объективно лучшими сторонами своего творчества он служил литературной реформе, сокрушившей авторитет эпигонов классицизма.
Посвятивший многие годы дипломатической службе, Ламартин оставил ее после революции 1830 года. Его заочно избрали в палату депутатов. Своей "Историей жирондистов" (1847) Ламартин способствовал формированию общественных настроений, которые привели к Февральской революции 1848 года. Он ненадолго становится министром иностранных дел и главой Временного правительства. Переворот Луи Бонапарта положил конец политической карьере Ламартина.
Писать же он не переставал никогда. Ему принадлежат поэмы "Жоселен" (1836) и "Падение ангела" (1838), автобиографические романы "Рафаэль" (1849) и "Грациелла" (1852), книги воспоминаний, труды по истории и литературе.
С 1856 по 1869 г. Ламартин работает над «Общедоступным курсом литературы», разделы которого печатались ежемесячно и высылались по подписке. Для него, помимо критических статей и эссе, был написан один из его шедевров — поэма «Виноградник и дом» (1857). Был там и отзыв — весьма пренебрежительный — о русской литературе. Личная жизнь найдет отражение в общей грустной тональности его лирических стихотворений: это романтическая любовь к Жюли Шарль, спасенной им на озере Бурже и трагически погибшей в 1827 г.; женитьба на англичанке Мэри Энн Бирш, тяжелые переживания, связанные со смертью дочери и сына. Деятельность Ламартина как дипломата была отмечена в 1825 г. орденом Почетного легиона, а в 1829 г. он как поэт был избран в члены Французской академии.
Умер Ламартин в Париже 28 февраля 1869 года.

В России стихи Ламартина переводили Тютчев, А. И. Полежаев, Фет, П. А. Козлов, Брюсов, Б. К. Лившиц.

"История жирондистов" (1847, русский перевод 1871-1872) была попыткой создания беллетризированной истории, высоко оцененной современниками (в Англии в этом жанре писал Карлейль). В русском переводе вышли только два тома – первый и четвертый (так что напрасно я искала в библиотеке остальные и сделала вывод, что их сьели мыши). Все симпатии Ламартина, разумеется, на стороне жирондистов. Но книга Ламартина, по моему мнению, сильно отличается в лучшую сторону от книги Карлейля. Там не встретишь таких «шедевров», как «зеленолицый Робеспьер» и «трусливый Сен-Жюст». В том, что касается Сен-Жюста, Ламартин является создателем образа «Ангела смерти», андрогинного инфернального существа, который получит дальнейшее развитие в труде о Революции Жюля Мишле.
Ламартин: «Этот юноша, молчаливый как оракул, афористичный как аксиома, казалось, отрешился от всех человеческих, чувств и стал воплощением холодного рассудка и беспощадного порыва Революции. У него не было ни глаз, ни ушей, ни сердца для того, кто казался ему помехой в деле создания всемирной республики. Все, что преграждало ему путь к этой цели: короли, троны, кровные узы, женщины, дети, народы, – исчезало или должно было исчезнуть. Эта страсть обратила его сердце в камень.(…) Он возвышался над трибуной - неподвижный, холодный как идея; длинные светлые волосы двумя волнами ниспадали на плечи; на лице с почти женственными чертами отражалась спокойная убежденность.»
Говоря о Робеспьере, Ламартин все же пытается понять его: «Он был самый убежденный человек во всей Революции; вот почему он долго был ее безвестным слугой, потом любимцем, потом тираном, потом жертвой».

Шедевром Ламартина является «Озеро». Это грустное раздумье о быстротечности счастья, о неумолимом беге времени и о вечной жизни природы, которая в душе своей может сохранить то, что уносит жестокое время. Все стихотворение построено как обращение к озеру, которое видело былое счастье лирического героя: его и любимую им женщину.
Стихотворение создает ощущение присутствия возлюбленной, ибо сама природа хранит о ней память. Только Ламартин в своей поэзии сумел так слить жизнь души с природой, передать «вибрацию» чувств с помощью рассказа о неизменности и вместе с тем вечной обновляемости гор, леса, скал, самого озера. Природа живет у Ламартина и отвечает на его призыв: возвращает то, что унесло время.

ОЗЕРО

Итак, всему конец! К таинственному брегу
Во мрак небытия несет меня волной,
И воспротивиться на миг единый бегу
Не в силах якорь мой.

Ах, озеро, взгляни: один лишь год печали
Промчался — и теперь на самых тех местах,
Где мы бродили с ней, сидели и мечтали,
Сижу один в слезах!

Ты так же со скалой угрюмою шептало,
И грызло грудь ее могучею волной,
И ветром пену с волн встревоженных кидало
На ножки дорогой.

О вечер счастия! где ты, когда я с нею
Скользил по озеру, исполнен сладких дум,
И услаждал мой слух гармонией своею
Согласных весел шум?

Но вдруг раздался звук средь тишины священной,
И эхо сладостно завторило словам,
Притихло озеро — и голос незабвенный
Понесся по волнам: «О время, не лети!

Куда, куда стремится Часов твоих побег?
О дай, о дай ты нам подоле насладиться
Днем счастья, днем утех!
Беги для страждущих — довольно их воззвала

Судьба на жизни путь! —
Лети и притупи их рока злое жало
И счастливых забудь.
Напрасно я прошу хоть миг один у рока:

Сатурн летит стрелой.
Я говорю: о ночь, продлись! — и блеск востока
Уж спорит с темнотой.
Любовь, любовь! Восторгов неужели

Не подаришь ты нам —
У нас нет пристани, и время нас без цели
Мчит быстро по волнам».
О время, неужель позволено судьбою,

Чтоб дни, когда любовь все радости свои
Дает нам, пронеслись с такой же быстротою,
Как горестные дни?
Ах, если бы хоть след остался наслаждений!

Неужели всему конец и навсегда,
И время воротить нам радостных мгновений
Не хочет никогда?
Пучины прошлого, ничтожество и вечность,

Какая цель у вас похищенным часам?
Скажите, может ли хоть раз моя беспечность
Поверить райским снам?
Ах, озеро, скалы, леса и сумрак свода

Пещеры,— смерть от вас с весною мчится прочь!
Не забывай хоть ты, прелестная природа,
Блаженнейшую ночь!
В час мертвой тишины, в час бурь освирепелых,

И в берегах твоих, играющих с волной,
И в соснах сумрачных, и в скалах поседелых,
Висящих над водой,
И в тихом ветерке с прохладными крылами,

И в шуме берегов, вторящих берегам,
И в ясной звездочке, сребристыми лучами
Скользящей по струям.
Чтоб свежий ветерок дыханьем ароматным

И даже шелестом таинственным тростник,
Все б говорило здесь молчанием понятным:
«Любовь, заплачь о них!»

Перевод А. Фета

При подготовке статьи использованы материалы из энциклопедии «Кругосвет» и с сайта www.lamartin.ru/byography.htm